Нобелевский комитет в этом году вновь не заметил российских учёных. Точнее, заметил нашего бывшего соотечественника — Алексея Екимова, который вот уже почти четверть века живёт и работает в США, а Нобелевку по химии получил за исследования советского периода.
Пожалуй, в какой-то степени эту награду можно считать и нашей, да только зачем нам вообще ориентироваться на мнение шведских академиков? Разве мы сами не знаем, что в истории отечественной науки хватает прорывных открытий и разработок? Без Нобелевской премии остались таблица Менделеева и запуск первого искусственного спутника Земли, но разве кому-то надо объяснять их значение для всего мира?
Кто придумал интернет?
4 ноября 1957 г. советский радиоинженер Леонид Куприянович получил патент № 115494 на «Устройство вызова и коммутации каналов радиотелефонной связи». Устройство связывалось с городской телефонной сетью через базовую станцию. Иначе говоря, Куприянович изобрёл... мобильный телефон.
По задумке инженера, значительную часть Советского Союза можно было покрыть «сотами» такой связи. Для Москвы понадобилось бы всего 10 автоматических телефонных станций. Первая из них была уже спроектирована, но на этом всё и закончилось. Ни общество, ни экономика не были готовы к такому фантастическому проекту (к тому же в СССР действовал запрет на частное использование раций), поэтому об изобретении Куприяновича знают немногие, а первым мобильным телефоном в мире считается Motorola DynaTAC, представленная в 1973 г. американской компанией.
Впрочем, за изобретение мобильника всё равно никакую Нобелевскую премию не дали бы (её дают за фундаментальные исследования, и в том, что касается мобильных телефонов, к таковым можно отнести, скажем, разработку гетероструктур, которые в них используются и за которые в 2000 г. дали премию Жоресу Алфёрову), но этот пример показывает очень важную вещь. В середине XX в. советская наука переживала период расцвета и была одной из самых передовых в мире.
Леонид Иванович Куприянович. Фото: Добросовестное использование
Пример Куприяновича можно дополнить другими изобретениями, надолго опередившими своё время. В конце 1950-х советский учёный Анатолий Китов, пионер отечественной кибернетики и информатики, предлагал прообраз современного интернета — общенациональную компьютерную сеть, получившую название ОГАС. В 1970-е в СССР был создан автомобиль, ездивший на водороде (в бак заливали обычную воду), а в 1980-е в стенах ВНИИТЭ впервые разработана система «умного дома» (СФИНКС).
Идеи наши, премии — их
Ну а что с фундаментальной наукой? Есть прорывные работы советских учёных, которые не могли остаться незамеченными тем же Нобелевским комитетом, поскольку были в своё время у всех на слуху и на виду. Так, например, произошло с лазерами и мазерами, за которые в 1964 г. дали премию Басову и Прохорову.
А есть работы, которые шведские академики так и не удостоили своим вниманием, но от этого они не перестают быть выдающимися. Химика Александра Фрумкина более 10 раз выдвигали на Нобелевскую премию, но так её и не дали. А ведь Фрумкин — автор основополагающих работ по электрохимии и создатель целой научной школы. Без его открытий не было бы новых химических источников тока и топливных элементов. Без них нельзя было бы получать алюминий, магний, натрий, литий и другие металлы, широко применяющиеся в промышленности, электронике, медицине и много где ещё.
Ключевым открытием в физике XX в. стал электронный парамагнитный резонанс (ЭПР). Впервые его наблюдал на самодельной установке 21 января 1944 г. молодой научный сотрудник Казанского государственного университета Евгений Завойский. Это был первый работающий магнитно-резонансный метод в мире, и впоследствии он нашёл множество применений в химии, физике, биологии, материаловедении, медицине. Без него немыслимы современные разработки в области физики магнитных явлений, на нём основан, например, усилитель, обеспечивающий дальнюю космическую связь. Из ЭПР развился метод спектроскопии. И хотя Евгения Завойского в 1950-60-е неоднократно номинировали на Нобелевскую премию как по физике, так и по химии, её лауреатом он так и не стал.
«Отечественных учёных, которые заслуживали Нобелевской премии, но не получили её, очень много, — говорит замдиректора по научной работе Физического института им. П. Н. Лебедева РАН Андрей Колобов. — Вот лишь несколько имён. Владилену Летохову, пионеру лазерной физики, принадлежит идея лазерного охлаждения атома. Этот метод сейчас используется в оптических атомных часах, в квантовых компьютерах и много где ещё. Например, в лазерном пинцете, за изобретение которого недавно дали Нобелевскую премию американцу Артуру Эшкину. По сути, он развил идею Летохова.
В марте этого года умер академик Александр Андреев. Он построил теорию промежуточного состояния сверхпроводников и предсказал эффект, названный его именем, — андреевское отражение. Этот эффект наблюдается на границе сверхпроводника и нормального тела и применяется во многих научных приборах, а также в квантовых компьютерах.
Ещё один наш физик, Леонид Келдыш, в 1950-е получил чрезвычайно важные результаты для развития спектроскопии полупроводников. Его именем тоже названо физическое явление — эффект Франца-Келдыша. Этот эффект широко используется в технике, в быстрых оптических переключателях. Думаю, Келдыш вполне заслуживал Нобелевской премии за свои работы.
Наконец, стоит упомянуть Юрия Оганесяна. Он известен во всём мире своими работами по поиску и обнаружению атомов сверхтяжёлых элементов. Правда, тут надо отметить и научный коллектив Объединённого института ядерных исследований в Дубне».
Расширяем таблицу
Юрий Оганесян, и ныне работающий в Дубне, уже вошёл в историю без всякой Нобелевской премии. Его именем назван последний (на данный момент) элемент таблицы Менделеева под номером 118 — оганесон. Нобелевских премий даны уже тысячи, а вот учёных, чьим именем ещё при их жизни назвали химический элемент, всего двое. Это американец Гленн Сиборг (элемент сиборгий) и наш Юрий Оганесян.
Под руководством Оганесяна в Дубне были синтезированы все известные к настоящему времени сверхтяжёлые элементы, от 113-го до 118-го. «Охота» за ними шла с начала 1970-х в ведущих ядерных центрах мира. Но только в Дубне придумали новый, революционный подход — использовать на ускорителе в качестве «снаряда» редкий изотоп кальций-48. И в итоге добились успеха.
Вся плеяда сверхтяжёлых элементов получена командой Оганесяна за 12 лет. На этом возможности ускорителя были исчерпаны, и пришлось строить новую установку, дающую интенсивность в 10-20 раз большую, чем предыдущая. Сейчас эксперименты продолжены, и физики надеются расширять таблицу Менделеева дальше. На очереди — 119-й и 120-й элементы.
Кстати, сам Оганесян за Нобелевкой не гонится, да и вообще считает, что она не может быть ориентиром для учёного. «Мы ведь не ради премий работаем. Насколько хороша моя работа, лучше всех знаю я сам. И знаю лучше других, что мне удалось, а что не удалось, и что можно было бы сделать раньше и лучше. Право, судьи мне для этого не нужны», — говорит он.
